Перейти к списку всех фотоотчетов
Время! Время в этот раз у нас было в дефиците. Как никогда ранее, старались мы совместить несовместимое и впихнуть невпихуемое. Дело это такое же безнадежное, как и попытка передать непередаваемое) И все же, кое-что нам удалось. Воспользовавшись неожиданно возникшим зазором, мы отправились в один из парков Тегерана, находящийся на самом севере, у подножия гор, чтобы, забравшись повыше, с высоты птичьего полета посмотреть на столицу этой сказочной страны.
Но, как это водится во всяких мистериях, прежде, чем подняться к свету истины, сперва приходится спускаться под землю. Так и мы, собравшись в горы парка Джамшидийе, сперва погрузились в глубины тегеранского метро. Метро в Тегеране состоит из 5 веток разного цвета и общей длиной в 175 км. Устроено все просто и интуитивно понятно: на желтой линии все будет желтого цвета, на красной - красного. Направление движения поезда обозначается написанием конечной станции. Все надписи дублируются латиницей. Женщины ездят отдельно от мужчин. Вернее есть несколько уровней этого "отдельно". Во-первых, несколько вагонов метро предназначено исключительно для женщин. Во-вторых, в оставшихся вагонах отгорожено пространство (примерно треть), и там тоже разрешено ехать только женщинам. В-третьих, в середине этих вагонов могут находиться пары, то есть женщина в сопровождении мужчины. И, наконец, мужская часть вагона, куда женщин не допускают. Честно говоря, я бы и сам туда не пошел: мужчины набиваются в оставшееся для них пространство, как сельди в бочке, и с завистью смотрят на полупустую женскую часть.
"За что женщинам такое счастье?" - спросите меня вы. И я вам отвечу, что еще царь Соломон говорил: "Узнал я, что женщина горше смерти. Ее внешность — ловушка, сердце — капкан, и западне ее руки подобны. Угодный Богу от нее ускользнет, но грешник станет ее добычей". Женщина на Востоке - самое страшное оружие, самая большая угроза, самая ядреная бомба. Окруженные плотной стеной иранских мужчин, ехали мы в парк Джамшидийе, чувствуя себя в полной безопасности))
Джамшидие جمشیدیه
День выдался более-менее свободный и было время погулять где-нибудь, где любят проводить время жители Тегерана. Джамшидие находится на самом севере города, там, где растут не только платаны и вязы, но и горы, с которых открывается вид на лежащие у их подножия богатые кварталы (зажиточные тегеранцы селятся ближе к северу, поскольку здесь климат не такой жаркий). До 1977 года парк был частным, но, как это водится, после ингэляб (то есть революции) стал достоянием широких масс. Нас тоже пустили)
К сожалению, с погодой нам не повезло. Стоило нам войти в парк, как задул холодный ветер, и зарядил мелкий противный дождь. Мы карабкались вверх по скользким ступеням, а со всех сторон на нас смотрели загадочные фигуры из иранских притч и преданий, искуссно вписанные умелой рукой творца в скалистые выступы и пещеры. Мы шли мимо них туда, где высоко-высоко, под самым небом, раскинув могучие крылья, следил за нашим восхождением царь птиц Симург. Не все выдержали это испытание. Кто-то беспечно не взял в путь куртку и, промокнув, спустился вниз. Иные ушли, устав от бесконечных лестничных пролетов. А некоторые даже уговаривали нас вернуться, говоря, что вершина и вовсе недоступна.
Но мы, с упорством, достойным лучшего приенения, всё шли, шли и шли вверх. Наконец дойдя до масштабной фигуры Симурга, мы обнаружили, что выше, - много выше, - где-то из под самого края грозовых туч, спокойно и величественно смотрит на царя птиц царь слонов Филь, как бы говоря:" Зачем же вы в такой дождь поперлись в горы?! Не видел я еще подобных простофиль!" Мокрые и усталые спустились мы туда, где в уютном кафе, рядом с дарящим тепло камином, уже давно сидели наши более умные друзья, пережидая непогоду за чашечкой горячего чая.
Ханаан
Ханаан - земля, текущая молоком и медом. Так переводится с фарси и семитских языков название ресторана, куда нас пригласили иранские друзья. По-нашему, молочные реки и кисельные берега. Символ неисчерпаемого изобилия.
Что могу сказать?! Ресторан полностью оправдал свое название. Вкуснейшие кебабы из ягнятины с гранатом; изысканная рыба, закопченная на гриле, сочная курятина и ароматные овощи и зелень. Впрочем, нужно заметить, что не все овощи в Иране считаются овощами. Огурцы, например, там такие сладкие, что иранцы их не только называют миве - фрукт, но и кладут на одну тарелку с яблоками, мандаринами и персиками. А рассыпчатый бассмати, политый самым лучшим иранским шафраном, язык просто не поворачивается назвать гарниром. И в конце застолья терпкий крепкий чай с иранскими сладостями и изумительными фисташками. Но, как известно, сколько бы я не говорил: "халва", - во рту у вас слаще не станет...
Нас было много. Нас было так много, что мы с трудом поместились за самым большим софре. Но еды все равно было больше. И она в конце концов победила) А еще победила дружба, потому что настоящее изобилие - это иранские гостеприимство и радушие.
Гулистан
Гулистан - переводится как дворец цветов или сад цветов. Историю его пересказывать не буду, она подробно изложена в Википедии. Как писал Саади:
Для чего тебе, о друг мой, полный розами поднос?
Лучше б, друг, из "Гулистана" лепесточек ты унес.
Свежим розам красоваться суждено немного дней.
"Гулистан" мой не утратит вечной свежести своей.
Чему уподоблю я осмотр достопримечательностей дворца? Как дайвер после глубоководного погружения жадно ловит ртом воздух, так и мы, вынырнув из глубин иранской жизни, упивались туристическими наслаждениями. Каждый стремился унести из Гулистана что-то, хоть бы и лепесточек.
С того дня прошло не так уж много времени, но розы туристических впечатлений, по правде сказать, подзавяли. И все же, вслед за Саади, я восклицаю: "Гулистан мой не утратит вечной свежести своей!" И почему так?
Да потому, что, как сказал уже совсем другой поэт:
Я не смотрю на мир бегущих линий,
Мои мечты лишь вечному покорны.
Пускай сирокко бесится в пустыне,
Сады моей души всегда узорны.
Н.Гумилев
На одном из сайтов еще до поездки в Иран я встречал малодостоверную хохму о том, как создавался Зеркальный зал Гулестана. Но сейчас, увидев все собственными глазами, я готов рассказать вам истинную вневременную историю творения этой красоты)
Итак, вот, как оно было на самом деле.
Насреддин-шах, как и все иранцы, в детстве читал поэзию Джалал ад-дина Руми. Одна из историй запала в память будущему Шаху.
Искусство китайцев и искусство греков
Пророк сказал: «Существуют люди, видящие меня
в том же свете, в котором я вижу их.
Наши натуры являются одним.
Безотносительно к линиям родословных,
безотносительно к текстам и традициям,
мы пьем живую воду вместе».
Вот история
об этой скрытой тайне:
Китайцы и греки
заспорили, кто из них лучшие художники.
Шах сказал:
«Мы разрешим вопрос при помощи диспута».
Китайцы начали говорить,
но греки хранили молчание.
Китайцы тогда посоветовали, чтобы
каждым отвели по комнате для показа
их художеств, две комнаты напротив,
разделенные завесой.
Китайцы попросили у шаха
сотню различных красок, всевозможные оттенки,
и каждым утром они являлись туда,
где хранились краски, и забирали их себе.
Греки же красок не брали.
«Они в нашей работе не применяются».
Греки отправились в свою комнату
и начали чистить и полировать стены. Все дни напролет
они придавали стенам такую чистоту и ясность,
какою обладает чистое небо.
Существует путь, ведущий от цветастости
к бесцветности. Знай, что великолепное разнообразие
облаков и погоды имеет своим истоком
абсолютную простоту солнца и луны.
Китайцы окончили труд и были весьма довольны.
Они стали бить в барабаны от радости завершения.
Шах вошел в комнату
и поразился превосходной раскраске и тонкости деталей.
Греки тогда убрали завесу, разделявшую комнаты.
Китайские фигуры и образы отразились
в сиянье чистых греческих стен. Они ожили там
даже с большей красотой, всегда меняясь
в новом освещении.
Искусство греков это путь суфиев.
Они не изучают книг, полных философских рассуждений.
Они делают свою влюбленность всё яснее и яснее.
Ни желаний, ни злобы. В этой чистоте
они получают и отражают образы каждого мгновения,
приходящие отсюда, от звезд, из ничто.
Они принимают их в себя,
как если бы видели
с пронзительной ясностью
то, что видит их.
Джалал ад-дин Руми (пер. Л.Тираспольский)
Подражая искусству греков, Насреддин-шах решил построить Зеркальный зал и с этой целью заказал в Европе множество зеркал, чтобы украсить ими стены дворца. Но, то ли во время транспортировки подвели европоддоны, то ли таджикские гастарбайтеры были неаккуратны при разгрузке, а только зеркала все побились на мааааленькие кусочки.
И тогда проявилось удивительное искусство иранцев: из мелких осколков зеркал они так сложили изумительные по красоте мозаики, чтобы свет, отражаясь под разными углами, создавал удивительную и неповторимую для каждого наблюдателя картину. И хотя сами зеркала сделаны и даже разбиты людьми, да и мозаики рукотворны, но живописуют в Зеркальном зале не они, а сам Свет, ан-Нур. Свет льется на тебя со всех сторон, ни с востока, ни с запада. Он пронизывает тебя насквозь так, что даже сама мысль о том, что от него можно что-то утаить, кажется смешной.